Ей было всего пятнадцать, когда ее тонкая рука вонзила отделанный золотом и усыпанный рубинами кинжал — символ принадлежности к правящей династии — в спину отца. Король обернулся и она встретила его взгляд: ничуть не удивленный, а просто печальный. Он знал, что так будет. Не думал лишь, что так скоро.

Еще до похорон родителей, обставленных с полагающейся пышностью, с плакальщицами и жертвоприношениями, она стала пожинать плоды свой власти. Надо сказать, что правление новой королевы, по крайней мере та его часть, которая видна простолюдинам, не сильно отличалось от того, к чему они привыкли за годы правления прошлых королей и королев. Простолюдинами правят не монархи, а челядь. Монарх же управляет теми, кто управляет теми, кто управляет теми... ну, и так далее, а в свободные минуты пытается как-то устроить личную жизнь. В первые дни упало с плеч несколько голов, в том числе — кареглазая голова королевской любовницы, — это было необходимо, но потом жизнь во дворце и за его стенами вернулось в прежнее привычное русло.

Сильнее законов Славного королевства — лишь его традиции. Сильнее потому, что законы делают люди, а традиции — делают людей. Поэтому над традициями не властны даже короли. А боги, если и властны, то все равно их чтят.

Одной из традиций было то, что монарх не мог править в одиночку. Венценосный правитель должен был обязательно найти себе спутника, и как можно скорее, чтобы вместе они могли позаботиться о продолжении королевского рода.

Но то ли огонь юности, то ли воспоминание о кровавой кончине родителей, в которой она тоже не оказалась безучастной, то ли еще что-то словно смутили дух молодой Каари и она наотрез отказалась выбрать себе венценосного спутника.

Подданные были изумлены, а мужская половина придворных — даже и раздосадована. Однако молодая королева тут же показала, что может отдавать распоряжения быстро и без излишней мягкости. Несколько особо строптивых умников попробовали кнута прямо на дворцовой площади и остальные быстро вспомнили свое место.

Но несмотря на свойственные молодости пылкость и безапелляционность, твердости юной Каари было все же недостаточно, чтобы противостоять могуществу традиций. Их не победишь мечом, они не страшатся грозных окриков, их не ослепишь сияющим великолепием. Они поселяются внутри и точат, точат, точат...

Каари понимала, что вечно избегать замужества ей не удастся. И тогда девушка пошла на сделку с собой и был объявлен по всему королевству ее указ: лишь тот, кого не сможет победить она в схватке, станет ее супругом!

Другой традицией Славного королевства был дар богов. Монарх, взошедший на трон, единожды за весь срок своего правления мог попросить богов о любом даре, доступном смертному. И боги даровали это. Конечно, нельзя было попросить о бессмертии или о чем-то подобном, ведь это сделало бы человека равным богу. Но даже всего остального было достаточно, чтобы умножить и без того сильную власть венценосных владык. Правда, мало кто из правителей успевал воспользоваться этим даром. Многие приберегали свое право просить богов на потом, ждали минуты, когда это им может пригодиться. Они боялись продешевить, потратить этот великий дар на что-то менее значимое, чем может им потребоваться в будущем... и так и уходили в могилу ни с чем. Некоторые все же успевали выпросить у богов, например, наследника или напротив — перед смертью вымаливали мучительную смерть своим преемникам, жертвой которых пали. Последнее, впрочем, было лишним: ибо мало кто из правителей Славного королевства уходил из жизни легко и от естественных причин.

Но Каари не стала приберегать полагающийся ей по праву дар богов на потом. Вечером того же дня, когда была объявлена по всей стране на площадях ее воля, она пришла в храм и жрецы принесли положенные жертвы. И к богам понеслась просьба молодой королевы, просьба, в выполнении которой они не могли ей отказать.

— О, боги! — кричала небесам обнаженная девушка, с ног до головы вымазанная в крови принесенных в жертву животных. — О, боги! Приношу вам свою просьбу лишь раз, как то велит обычай. И лишь в вашей воле сделать то, что прошу для меня и моего королевства... Пусть я буду непобедима в любых поединках с любым оружием и те, кто подымут на меня руку, пусть падут от моей руки! И больше я никогда не потревожу ваш покой!

Жертвы были принесены правильно, королевское тело полито кровью обильно — и голос Каари достиг богов. И боги выполнили ее просьбу, как велел обычай. Королева приобрела силу и ловкость лучших бойцов мира и отныне никто не мог победить ее в схватке с оружием в руках или без него.

Каари получила способности управляться с любым оружием: от короткого меча до тяжелой двойной секиры. Клинки могли танцевать в ее руках, палицы — петь, и даже шелковые ленты становились в ее руках смертоносными.

Она даже не понимала, что происходит. Когда начиналась схватка, ее тело будто начинало жить своей собственной жизнью. Оно пускалось в захватывающий танец, и Каари наблюдала за этим танцем изнутри, являясь одновременно как бы и танцором, и зрителем. Когда танец кончался, она с отвращением отбрасывала окровавленное оружие и быстро уходила прочь, даже не взглянув на остывающее на полу тело претендента.

В течение года после восхождения на престол молодой королевы, ее схватки с претендентами стали излюбленной придворной забавой. Желающих стать королем было хоть отбавляй, они один за другим падали перед смертоносной, но, казалось, совершенно безучастной к происходящему, владычицей.

Лишь придворный шут не разделял всеобщего веселья. И дело было не в том, что это развлечение делало ненужным, пусть даже и на совсем короткое время, его непрестанное дураковатое участие в придворной жизни. Дело было совсем не в этом...

— Милый друг, — говорил он, усевшись на каменные ступени. — Я не могу узнать тебя...

— Милый друг, — отвечала ему Каари, ибо это обращение было принято у них еще с ее глубокого детства, когда можно было не помышлять о престоле и не задумываться над государственной важности вопросами, — я не верю, что ты не можешь узнать меня...

— Быть может, я и впрямь сошел с ума, — говорил шут, заглядывая в светлые глаза молодой королевы, — но вот теперь, прямо сейчас, передо мной ты — это ты, но там...

— Разве ты не слыхал, о мудрый друг мой, умело прячущийся за маской глупости, что человек облеченный властью, действительно облечен ею. И то, что видно, — не он сам, а лишь оболочка власти, которую он на себе несет?

— Да ты складываешь слова не хуже дурака! — восклицал шут и оба смеялись. — Но я говорю не про это, моя королева. — И оба грустнели. — Я говорю про поединки, про кровь и...

— Я ищу! — обрывала его Каари. — Ты знаешь, я ищу Его!

— Ты ищешь его, королева, но оружие твое разит их. Разит смертельно.

«Но я же никого не зову ...» — думала с тоской девушка, опустив глаза, и они еще долго молчали, сидя на ступеньках.

Сами того не зная, они вспоминали про одно и то же...

Через год количество претендентов значительно поубавилось — люди поняли, что одолеть королеву невозможно. Лишь отчаянные храбрецы или дураки (что очень часто — одно и то же), да еще заезжие самоуверенные рубаки время от времени бросали вызов судьбе.

И вот однажды во дворце появился юноша. Он сказал просто:

— Я пришел стать королем.

Придворные развеселились наивной простоте молодого человека и оживились в предвкушении зрелища. О новом претенденте доложили королеве. Бой назначили на вечер.

Юношу приняли по всем обычаям гостеприимства: дали умыться и отдохнуть с дороги, накормили, напоили, показали дворец, а за час до начала поединка повели в оружейную комнату, чтобы претендент мог выбрать себе оружие.

Чего здесь только не было: мечи и топоры, цепы и молоты, копья, щиты, всякое диковинное оружие с множеством лезвий, шипов, или вообще без таковых. Здесь было оружие, которым колют и которым режут, которым рубят и которым крушат, которым душат и которым разрывают, — одним словом выбор для воина был огромный. Но юноша оглядел все это и сказал:

— Мне все это не нужно. Свое оружие я принес с собой.

Придворные приуныли — значит, схватка закончится быстро, не дав во всей красе проявиться способностям королевы грациозно дарить смерть. Но перечить юноше никто не стал.

И вот пришло время поединка. Каари ослепляла блеском золоченых доспехов, которые ей были нужны лишь для красоты, ибо все равно никто не мог коснуться ее тела оружием. В руках у королевы было два коротких кинжала, узких и тонких, отделанных золотом и драгоценными камнями.

Юноша же был одет в простую белую рубашку и такие же белые штаны, подпоясан простым поясом с тонкой вышивкой. То, что он пренебрег доспехами удивило Каари и она впервые за много дней взглянула на того, с кем ей предстояло сразиться.

Юноша сделал шаг в направлении королевы и ее словно обдало жаром, что-то шевельнулось в ее груди и она вдруг поняла, что не хочет убивать его. Что-то тронуло сердце молодой правительницы Славного королевства. Нет, не простая, но от этого еще более сильная красота юноши... Может быть, его спокойный, смелый, но не напористый шаг? Или может, ясный свет в его глазах? А может, открытые ладони, обращенные к ней? Или то, как восхищенно, явно, бесстыдно любуясь, он на нее смотрел?

Каари опустила глаза вниз и увидела два кинжала в собственных руках. Как две быстрые молнии мелькнуло воспоминание: две молнии, два кинжала, два удара.

Лишь шут видел то же, что видела в тот день она. Лишь шут знал истинные причины. Будучи дураком по профессии, но умным от природы, а в силу своих обязанностей постоянно находившийся во дворце, он лучше других знал, что здесь происходит. Он видел очень многое, этот шут. Он видел, как прежняя королева — мать Каари, одна из немногих правительниц Славного королевства, кто унаследовал трон, не замаравшись в крови родителей, — взяла в мужья нового короля. Он видел, как власть и королева постепенно наскучивали королю, как он находил себе развлечения в пределах дворца и за его стенами. Он видел, как новая страсть захватила сердце и разум короля. Он видел, как та, которая получила власть над королем, настойчиво подталкивала его к мысли, которая и так уже посещала правителя. Он видел, как король выхватывал из ножен кинжал. И видел, как этот кинжал вонзался в грудь той, которая привела его к власти. И видел Каари, которая, как и он, по чистой случайности (или по воле богов) видела это.

Когда Каари подняла глаза, юноша уже был в шаге от нее. Она приготовилась к переходу в роль наблюдательницы за смертоносным танцем собственного тела. И одновременно что-то надрывно застонало внутри нее. О боги, как же ей опостылело все это! Почему же спасать себя нужно такой дорогой ценой?!

Но дороги назад нет. Она сама прокричала свою просьбу к богам, она сама просила даровать ей это. Изменить что-то теперь не в ее власти.

И в этот момент, стоя напротив приближающегося к ней прекрасного ясноглазого юноши, она мечтала лишь об одном: пусть, пусть она будет побеждена! Она была готова даже умереть! Только сейчас она поняла, что вот, она нашла того, кого искала, но если только тот поднимет на нее руку, то боги и ее тело убьют его... Она вся сжалась и даже попыталась закрыть глаза...

А юноша приблизился почти вплотную. Не обращая внимания на кинжалы, он легко обнял Каари и нежно приник своими губами к ее губам. Пальцы Каари разжались и смертоносные клинки упали на пол.

Королева Славного королевства была побеждена.

февраль 2007

• Вещие сны Алисии
• Отец дракона